Операция: до и после
Андрей Георгиевич Маленков руководит в Москве Маджерикмедфармом. Это медицинское учреждение целенаправленно занимается диагностикой, профилактикой и лечением рака, и других хронических заболеваний о чем в нашем журнале уже рассказывалось ("Будь здоров!" №5 и №11 за 2004г.). Здесь применяются не только новые препараты, но и новые подходы к терапии онкологических заболеваний
- Когда человеку ставят диагноз "рак", он воспринимает его как катастрофу. Ему кажется, что нормальная жизнь кончилась: предстоит опасная операция и тяжелая химиотерапия. Насколько я знаю, ваша цель, Андрей Георгиевич, - распознавание опухолевого процесса на самой ранней стадии, когда его можно полностью подавить. А если он выявлен позже, то вы применяете такие методы лечения, которые нацелены на сохранение полноценной жизни раковых больных.
- Я исхожу из того, что лечение онкологических заболеваний - всегда очень индивидуальная задача, которую надо решать разными способами. Я принципиальный противник унифицированных схем лечения, считаю, что категорически невозможно лечение по прописям. Это абсурд. Если всем назначаются одинаковые схемы, то зачем же тогда врачи? Есть стержень, детальные назначения - индивидуальны. В лечении рака и в профилактике его рецидивов обычно используют очень токсичные методы химиотерапии. Я убежден, что профилактически можно применять только средства безопасные. Назначать всем заведомо канцерогенные, заведомо мутагенные, заведомо токсичные средства - это, мягко говоря, очень сомнительная логика. По моему мнению, лечение рака надо всегда начинать с нетоксичных средств, тщательно контролируя состояние пациента.
- А как вы относитесь к операции? Бытует мнение, что хирургическое удаление опухоли само по себе представляет большую опасность, что после него опухолевый процесс иногда развивается очень бурно.
- Онкологическая операция часто бывает жизненно необходимой для человека. Но у нее есть своя специфика, с которой нельзя не считаться. Специфика онкологической операции исходит из самой природы опухолевого процесса. У раковых клеток ослаблены межклеточные связи - это их характерная особенность. Поэтому они легче отрываются от пораженной ткани, могут проникнуть в другие органы и прижиться там, образуя метастазы. Сами по себе опухолевые клетки слабее, чем здоровые, но у них есть одно преимущество: они легче выживают в неблагоприятных условиях. Иммунная система стремится уничтожить переродившиеся клетки, но для того, чтобы справляться с этой задачей, она должна быть достаточно сильной. Онкологическая операция в какой-то мере создает благоприятные условия для метастазирования. Это обусловлено двумя обстоятельствами. Первое связано с тем, что обширная операция, проводимая под общим наркозом, очень ослабляет защитные силы организма. Второе обстоятельство связано с самим процессом операции. Она обычно длится довольно долго. Представьте себе, сколько раз за это время осуществляется кровоток через опухоль. С ним-то и разносятся по организму жизнеспособные опухолевые клетки. Поэтому во время операции повышается вероятность попадания опухолевых клеток в русло крови и лимфатические протоки. По этому поводу есть присловье: рак ножа боится. Но так думать неверно и даже вредно. Понимая специфику онкологической операции, надо тщательно готовить ее. Тогда она не будет представлять опасность.
- В чем же смысл подготовки к операции?
- Во-первых, надо максимально позаботиться о боеспособности всей защитной системы организма. Во-вторых, надо добиться, чтобы опухоль была максимально локализована. Чтобы опухолевые клетки, которые были в ближних лимфатических узлах, погибли. Чтобы произошла хотя бы частичная регрессия опухоли. Чтобы она была окружена капсулой из соединительной ткани. Чтобы активность опухолевых клеток стала минимальной.
- И вам удается все это сделать?
- Пока я рассказал об общеизвестных задачах. Но их не так легко осуществить. Есть два подхода подготовки к онкологической операции. При первом подходе для воздействия на опухоль используются предварительное облучение или превентивная химиотерапия. Обе эти меры внутренне противоречивы. При облучении происходит более мягкое, более локальное воздействие, чем при химиотерапии, но окружающая опухоль нормальная ткань все равно серьезно ослабляется. Это неизбежно. Ну а химиотерапия поражает не только близлежащие ткани, но и сердцевину защитных сил организма - иммунную систему. Поэтому добиться обеих поставленных перед операцией целей - усиления защитных сил и локализации опухоли - такими способами не удается. Я бы не стал в целом отрицать этот подход, но надо понимать его внутреннюю неустранимую противоречивость. Мы придерживаемся другого подхода - применяем нетоксичную терапию. Если она эффективна, то обладает большими преимуществами в подготовке к операции. С ее помощью удается восстановить нормальную активность иммунной системы, улучшить систему детоксикации, повысить активность окружающей соединительной ткани. С помощью нетоксичной терапии можно воздействовать и непосредственно на опухоль. Мы используем в этих целях натуральный препарат геомалин - "каменное масло" (средство из арсенала восточной медицины). Делаем ингаляции в опухоль легких, аппликации на опухоль молочной железы, микроклизмы в прямую кишку при опухоли предстательной железы и др. Такое лечение позволяет подавить митотическую активность опухоли (активное деление клеток), снизить ее агрессию, инвазивный рост, убрать опухолевые клетки из лимфатических узлов. Таким образом, удается уменьшить объем операции и резко снизить вероятность выхода активных опухолевых клеток при самой операции, возможность их приживления в других тканях и т.д.
- А как проверить, добились ли вы желанного результата перед операцией?
- Есть совершенно безопасный и объективный метод проверки - глубинная радиотермометрия, при которой не происходит никакого вторжения в организм, ничего в него не вносится, лишь измеряется собственное радиоизлучение органа. Это количественный метод: по разности между средней температурой ткани и максимальной температурой в опухоли мы можем определить скорость роста опухоли, или ее агрессии. Это прямо пропорциональная величина. Проведя курс лечения (обычно он продолжается 1,5 месяца, максимально - 3 месяца), мы можем объективно установить, добились ли регрессии опухоли (погашения ее активности, скорости роста) и в какой степени. Для очень многих тканей глубинная радиотермометрия возможна всегда. Например, для тканей легкого, молочной железы, предстательной, щитовидной, мочевого пузыря, кишечника, пищевода... Для других тканей, таких как желудок, печень, почки, это тоже возможно, но со 100%-ной вероятностью - только для быстро растущих опухолей. Если удалось добиться регрессии опухоли, ее капсулирования, то вероятность рецидивов и метаста-зирования значительно снижается. Это не голословное утверждение. Результаты нашего лечения были очень тщательно проверены на опухоли молочной железы. Было установлено, что после нашего лечения опасность метастазирования фактически сведена к нулю. Вот этого состояния и нужно добиваться перед операцией.
- А можно еще как-то проверить результат вашего лечения?
- Конечно. Другой метод из общепринятых, которым мы тоже пользуемся, - определение онкомаркеров. Он очень удобен и безопасен, позволяет распознавать специфический маркер для большинства опухолей (правда, к сожалению, не для всех). Определив его до начала лечения и через какое-то время (обычно через 1,5-2 месяца), мы оцениваем произошедшие изменения. Правда, уже не локально в данной точке или в органе, а в целом в организме. То есть оценивается онкологический процесс. Это очень актуально для тех случаев, когда в организме существует не единичный очаг, а несколько, или когда произошло метастазиро-вание. Если показатели маркера соответствуют норме, то вероятность метастазирования сведена к ничтожной величине. Конечно, возможны и другие критерии. В частности, обычные исследования - УЗИ или томография, которые позволяют определить размеры опухоли, характер ее контура. Но дело в том, что эти методы не дают представления о динамике процесса. Они отражают только размеры опухоли и поэтому важны только для оценки итогов процесса.
- Напрашивается вопрос: если лечение идет успешно, почему бы не довести его до конца - до полного уничтожения опухоли?
- Не могу сказать, что это невозможно. Это возможно. Но удается не всегда. Представьте себе: все идет хорошо, опухоль уменьшается в размерах, локализуется. Наш пациент отказывается от операции, решает продолжать лечение до победного конца. Но вдруг у него в семье происходит несчастье - он переживает тяжелый стресс. И хрупкое равновесие срывается. Мы упускаем благоприятное течение процесса, а второй раз достигнуть такого результата трудно. То есть имеется большой риск. Поэтому в какой-то момент перед нашим пациентом возникает дилемма: соглашаться на операцию или попытаться обойтись без нее? Если операция не калечащая и нет противопоказаний против нее, то мы считаем, что операцию лучше сделать. Но в конечном счете решение принимает сам пациент.
- Какие операции вы называете калечащими?
- Когда приходится полностью лишиться жизненно важного органа. Например, полное удаление мочевого пузыря. У нас лечение рака мочевого пузыря проходит достаточно успешно. Поэтому мы предпочитаем довести больного до такого состояния, когда можно обойтись без операции или по крайней мере без тотальной операции. То есть в худшем случае требуется частичное удаление.
- А молочная железа? Я знаю, что женщинам бывает трудно решиться на ее удаление.
- Это, скорее, психологическая проблема. Нельзя сказать, что это калечащая операция, но женщины очень переживают. Тут многое зависит от возраста пациентки, от ситуации в семье. Главное, что в этом случае можно стремиться к секторальной (частичной) операции. И если такую операцию можно сделать, то ее обязательно надо делать. Нередко бывает, что женщина с раком груди приходит к нам через два года. У нее уже метастазы в легких, в костях. Иногда и ей удается помочь, но это уже совсем другая история. Это уже на уровне...
- Чуда?
- Нет, не чуда. Рекорда. У нас есть такие рекорды. Но они стали возможны не только благодаря нашим стараниям. Не менее важно мужество пациента. Не все готовы бороться за свою жизнь. Борются в основном женщины: у них есть цель, лежащая вне их. Это - дети. Я знаю удивительный случай. Женщина уже умирала от рака. В ее комнату ворвался пятилетний сын и крикнул: "Мама, не уходи!". И она вышла из комы. Поставила перед собой цель вырастить детей (дочке было тогда 13 лет). Работала, подняла детей и прожила на наших препаратах лет семь. Устроила сына в Кадетский корпус, дочь окончила институт. Эта мужественная женщина могла бы прожить и дольше, но произошел тяжелейший стресс. Она была переселенкой из Казахстана, жила с детьми одна. В какой-то момент она лишилась работы, начались проблемы с жильем. Но свою задачу она выполнила. Это был феноменальный случай, потому что она вся была в метастазах. Некоторые из них ушли, другие замерли. Это - настоящее чудо. Желание жить - колоссальный стимул! Но вернемся к операции. Предположим, пациент решился на нее. Перед нами стоит задача принять меры, чтобы уменьшить объем операции, ее калечащую сторону. Конечно, не за счет ущерба безопасности, а по объективным показаниям.
- А всегда ли можно определить заранее объем операции?
- Да, с большой вероятностью, любыми диагностическими методами. Но окончательно это становится известно только во время операции с помощью экспресс-биопсии. В предоперационный период мы восстанавливаем иммунную систему, выводим пациента из состояния хронического стресса с помощью очень эффективного препарата тодикамп. Снимаем воспаление, восстанавливаем детоксицирующую систему, чтобы операция перенеслась легче, чтобы заживление прошло успешно, без келлоидных рубцов, без свищей, без каких-либо осложнений. Идеально, когда удается достичь капсулирования опухоли. По существу она в этом случае становится доброкачественной и может быть просто вылущена. Чтобы достичь этой цели, предоперационный курс удлиняется, но тогда необходим строгий и частый контроль за процессом и постоянные консультации с хирургом. Вообще, если хирурги понимают возможности нетоксической терапии, то с большой вероятностью можно хорошо подготовить больного к операции и провести ее успешно.
- Есть такие хирурги, которые готовы вместе с вами вести онкологических больных?
- Мы связаны с военными госпиталями - имени Бурденко, Вишневского, Мандрыки, 574-м. Кроме того, мы сейчас работаем с Военно-медицинской академией Петербурга, петербургским Институтом мозга РАН...
- Предположим, операция прошла успешно. Что дальше? Обычно пациенту "для профилактики рецидивов" предлагают пройти курс облучения или химиотерапии.
- Я противник таких мер, когда всем пациентам говорят: "Вот сделана операция, и теперь надо пройти 6 курсов химиотерапии". Если онкомаркер после операции равен нулю и мы не видим опухоль на УЗИ, надо поддерживать хорошее состояние организма, контролируя его радиотермометрией, онкомаркером. Очень важно знать статус иммунной системы, общее состояние организма, его потенциал. Для этого делается клинический анализ крови из пальца (развернутый), и общее состояние организма определяется по формуле белой крови. Такой анализ можно сдать в любом медицинском учреждении, главное - чтобы его делали очень добросовестно.
- И прочитать его может любой врач? Каждый терапевт сумеет по формуле белой крови определить общее состояние пациента?
- Вообще говоря, да. Но там много нюансов. Поэтому желательно, чтобы его делал врач, прошедший определенную подготовку. Например, у нас, поскольку мы на этом специализируемся. Меня удивляет: почему после операции так мало применяют маркеры? Почему не используют радиотермометрию? Почему не восстанавливают иммунную систему пациента? Почему ему сразу же назначают токсичное лечение? Вот если после операции появляется метастаз (а мы радиотермометрией можем обнаружить его до морфологического оформления, еще на уровне групп клеток), тогда еще можно понять назначение других, более токсичных средств. Хотя, на мой взгляд, и в этом случае лучше начинать с нетоксической терапии. Я допускаю химиотерапию, только если не удается в течение 1,5 месяца погасить новое образование. Но зачем же травить человека напрасно? К облучению я отношусь более терпимо. Это очень острое оружие, но если оно в умелых руках, если его применять очень точно, локально, не передозировать, то оно дает эффект. Мы сейчас работаем с петербургским Институтом ядерных исследований. Там есть большой иммунологический отдел, который был основан моим учителем Тимофеевым-Ресовским. Дело в том, что нетоксическая терапия позволяет делать операции, при которых заведомо не все опухолевые ткани удаляются. Допустим, у человека кроме опухоли имеется отдаленный метастаз. Допустим, его удалить нельзя. Тем не менее имеет смысл удалить основную опухоль, потому что это продлит человеку жизнь - опухоль ей угрожает. Такие случаи обычно считаются неоперабельными. Так вот, нетоксическая терапия в сочетании со специальным методом, который питерцы разрабатывают и который называется иммунотерапией, делает перспективными те операции, которые до этого считались бесперспективными. Речь идет о приготовлении индивидуальной противоопухолевой вакцины. Как это делается? Удаляется опухоль, из нее выращивается культура, потом у этого человека берутся лимфатические клетки, точнее дендритные клетки (те, которые "воспитывают" лимфоциты). Эти дендритные клетки обучаются реагировать на опухолевые антигены. На ту самую конкретную опухоль, которую удалили. Получается индивидуальная вакцина от рака, которую остается ввести пациенту, чтобы она защищала его от рецидивов и метастазирования.
- То, что вы рассказываете, кажется просто фантастикой.
- Это действительно впечатляет, но открытие принадлежит не петербургским ученым. В мире это уже делают. Правда, тут много тонкостей, и питерцы вносят в это открытие свою лепту. А мы добавляем к этой вакцинации свой препарат бластофаг - вирус, разрушающий опухоль. Говоря научно, онколитический вирус. Соединение активации иммунной системы с бластофаготерапией - очень перспективная вещь. У этих методов взаимоусиливающее воздействие. Бластофаг имеет свою длительную историю. Он был разработан еще в 50-е годы, но нам удалось его существенно улучшить. Этот онколитический вирус размножается на плесени чистотела.
- В народной медицине чистотел при разных новообразованиях используется очень широко. Значит, его противоопухолевые свойства подтвердились научно?
- Само растение действительно обладает некоторыми противоопухолевыми свойствами, но другими. Его можно использовать против опухолеродных вирусов - папиллом, герпеса, возбудителей гепатита В, саркомы, лейкоза... Чистотел индуцирует образование интерферона - основного средства борьбы организма с вирусом. Но у нашего препарата к этому свойству чистотела присоединяется другое - прямая способность разрушать опухоль. У нас целая коллекция бластофагов, тестированных на определенные опухоли. Получается: на опухолевые клетки действуют индивидуальная вакцина и бластофаг.
- А как подбирается бластофаг? Тоже индивидуально?
- Нет, он подбирается по виду опухоли (по гистологии). Этот препарат можно пить, им можно орошать, можно вводить внутримышечно и внутривенно (что наиболее эффективно). Сотни больных уже прошли это лечение с хорошим результатом. Бластофаг можно принимать и на стадии подготовки к операции, но особенно ценно это лечение, когда никакое другое не помогает. Правда, это не всегда возможно. Если другие наши препараты совершенно безопасны, то прием бластофага вызывает мощную реакцию: в течение нескольких часов держится лихорадочное состояние - температура, озноб. Потом состояние нормализуется, и с точки зрения онкологического заболевания это сущая ерунда. Но ведь онкологические больные (а мы сейчас говорим о 4-й стадии) ослаблены. Кроме того, необходимо учитывать все другие болезни пациента - например, гипертонию, диабет. Возникает вопрос: удастся ли их скомпенсировать? Можно ли больному пойти на такой риск? Диабет - само по себе тяжелое заболевание, но оно еще и осложняет процесс, так как повышение уровня глюкозы резко повышает риск роста опухоли. А тяжелая гипертония при таком напряжении организма может грозить инсультом или инфарктом. Поэтому к больному требуется специальный подход - устранение сопутствующих заболеваний. Диабетикам, например, мы предлагаем диету, которую подбираем тоже индивидуально. Если он в течение, допустим, трех месяцев будет ее придерживаться, то и операция пройдет успешнее, и заживление после нее тоже. Иногда даже удается снять человека с инсулина, перевести его на таблетки. А гипертоникам надо улучшить состояние сосудистой системы. Мы применяем новый препарат - бальзам Мухина, созданный из личинок вощаной моли. Он прочищает сосуды и улучшает кровоток. Как видите, средств для борьбы с раком немало. И они бы работали, если бы просто применялись. Но самое главное и самое трудное, особенно в нашей стране, - раннее обнаружение рака. Необходимо создание диспансерной системы. А это зависит от общественного сознания и от государственной воли... Сейчас удается выявить рак в основном на операбельной стадии. Поэтому надо приложить все усилия, чтобы жизнь человека после операции была полноценной. Чтобы она не ограничивалась заболеванием. А четвертой стадии рака быть просто не должно! Это мое кредо.
http://magericmed.ru/modules/articles/article.php?id=4
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
