Виктор Фаустов
ОН НАШЕЛ ПРОТИВОЯДИЕ ОТ РАКА, но советской медицине оно оказалось ненужным
Документальный очерк
В 1995 году в Мариуполе умер хирург, кандидат медицинских наук, Петр Дионисович Топалов. Смерть его не вызвала потока соболезнований, хотя в городе Топалова знали хорошо. Очень уж бестолковое время оказалось на дворе. Между тем, будь судьба пощедрее да и окружающие попонятливее, за свое открытие, которое так и осталось невостребованным, провинциальный ученый заслужил бы, наверное, памятник при жизни. По крайней мере, таковой, кажется, обещали поставить человеку, победившему рак...
Вообще надо сказать, жизнь его прошла под знаком потрясений, изменивших не то что людей - сам ландшафт Украины. Хотя и мальчишкой, а захватил Первую мировую, не говоря уже о гражданской, НЭПе, коллективизации, голодоморе, большом терроре тридцатых годов. Умудрился закончить школу, а затем Сталинский медицинский институт. В Сталино /ныне Донецк/ молодого врача и оставили работать в областной клинической больнице.
Свое тридцатилетие Топалов отметил там же, не подозревая, какие страшные времена предстоят. A шел 1941-й... Первый раз смерть заглянула в глаза, когда немецкие войска вступали в город. С утра поползли слухи, что немцы - на окраинах. Улучив момент, Топалов с коллегами поспешил к главному врачу /славный был оратор и коммунист непогрешимый/. "Вы что? Кто это распускает провокационные слухи?- набросился шеф - чтоб я слышал это в первый и последний раз!.. Знаете, как поступают с трусами шпионами и паникерами?"...
Успокоить он, конечно, не успокоил, но на ближайшее время ясность внес... До обеда. Тогда и началось.. За окнами сначала глухо, а затем, нарастая, застучали автоматные и пулеметные очереди, забухали орудия. Встревоженные медсестры упросили Топалова узнать, в чем дело? Как ни страшно было да и нога болела: из-за нее и на фронт не взяли, Петр Дионисович вышел на улицу. Не успел отойти и квартала от больницы- чудовищной силы взрыв донесся со стороны реки Кальмиус. "Мост!. Наши мост взорвали!"- закричал кто-то из прохожих. От этих слов похолодело в груди: путь на Восток, к своим, был отрезан
А на обратном пути все и случилось. "Ком цур ми!- услышал чужую речь. Оглянулся: немец, офицер выходит из-за углового дома.. Пятнистая куртка, фуражка походная, вроде суконная, с орлом и свастикой. Не СС-вермахт. В руке - вальтер. "Ком, ком! - командует. Петр Дионисович подошел: "Юде? - тычет в грудь фашист пистолетом. - Нихт юде, их бин грек... Эллада, слышал?- пояснил, как можно хладнокровнее. Немец исподлобья прожег взглядом: " Папир!"- документ, то есть.
И, спасибо, паспорт оказался в пиджаке. Тот, в фуражке с орлом, явно со знанием дела перелистал серенькую книжицу и не без сожаления вернул. "Ком!- бросил с раздражением, зашагав дальше.
ДОРОГА НА ЮГ
Все рассказанное Топаловым повергло коллег в шок. А новости посыпались, одна хуже другой... Выяснилось, что главврач и его заместитель втихую сбежали на машине еще пару часов назад. Рядом с больницей уже видели пробегающих немецких солдат .
-Что нам делать?- со слезами на глазах обступили врача две его медсестры, обе еврейки. -Точно не знаю- тяжело вздохнул Топалов - но ясно одно, здесь вам, девчата, оставаться нельзя. Это убийцы!.. Вот что, забегите домой, захватите документы и самое необходимое в дорогу. Идем в Мариуполь!- решил он
Конечно, решение было больше от отчаяния. Шутка сказать, в октябре, когда по утрам уже и заморозки прихватывают, с больной ногой оттопать 120 километров. Только куда деваться, не к немцам же в лапы добровольно?
Шли они по степи, в основном ночами, не выпуская из поля зрения дорогу на Юг. Ориентир был безотказный, днем и ночью катила по ней немецкая техника. Им повезло, худо-бедно, а за три дня дорогу одолели.
В город не заходили, повел спутниц Петр Дионисович по селам греческим, их там, в Приазовье хватает. Сначала удалось пристроить у дальних его родственников одну девушку, со временем и вторую забрали в соседнее село. Забегая вперед надо сказать, что девчата дождались-таки освобождения, надежными людьми оказались греки.
Ну, а сам врач, передохнув, отправился в Мариуполь… И здесь известия были не лучше. Город фашисты взяли практически без боя, врасплох. Захватили даже один из райкомов партии во время совещания. Среди немногих, кто оказал сопротивление и сопротивление яростное, был безымянный солдат. Установив пулемет прямо у моста через реку Кальмиус, он несколько часов отражал атаки не привыкших к такому обороту немцев. Замолчал пулемет только тогда, когда самолет, вызванный на подмогу фашистам, накрыл огневую точку бомбами. Кстати, немцы потом, как ни удивительно, похоронили героя cо всеми воинскими почестями. И их офицер, обращаясь к солдатам, сказал, что именно так надо исполнять воинский долг.
A еще новые хозяева расклеили по городу объявления с приказом - встать на учет всем коммунистам, комсомольцам, евреям, советским активистам, специалистам, в том числе и врачам. За неисполнение или саботаж -расстрел, а семьям- концлагерь! Тут уж, хочешь не хочешь, идти надо. Петру Дионисовичу приказали занять должность врача металлургического завода имени Ильича, который фашисты срочно переименовали. Не забыли немцы и о другом. Больницу они ограбили подчистую, рассудив по своему обыкновению, раз тут не будут лечиться их солдаты, то население должно позаботиться о себе само. Так нескольким врачам и медсестрам, оставшимся в наличии, пришлось все начинать с нуля.
ПОДПОЛЬЕ
Много чего случилось за оккупацию, но Топалова всегда удивляла способность некоторых людей мгновенно приспосабливаться к обстоятельствам.
После освобождения, в городе и округе, как грибы в хороший урожай, вдруг стали появляться неизвестные доселе "герои". Они-де и партизанили, и подполью оказывали помощь, и спасали других. Со временем немало таких горластых да нахрапистых, рисковавших по прав- де, разве, что попасть под облаву на базарах, и впрямь добились статуса "патриота". Зато люди, вроде Топалова, в грудь себя не били :склад характера иной. Хотя два тяжелейших года он и его товарищи изо дня в день ходили по краю лезвия. В заводской больнице под вымышленными именами выхаживали раненных красноармейцев, снабжая их затем надежными документами. Из крох медикаментов и лекарств, которые удавалось достать, выкраивали что-то настоящим подпольщикам и партизанам. Петра Дионисовича, правда, в детали не посвящали, его задача была - собрать и передать все верным людям. Ну, а какая награда причиталась за такие дела от немцев, гадать не приходилось. Один из руководителей подполья, друг и соратник Топалова, по доносу был немедленно расстрелян гестаповцами. Человек ушел на смерть молча, никого не выдав.
Зима 1943-го принесла семье Петра Дионисовича новые переживания и огромную угрозу. Так случилось, что в квартиру к ним попал советский офицер-разведчик, конечно, в штатском. Был он страшно болен, без сознания. Топалов определил - тиф! Месяц его выхаживал врач, рискуя заболеть сам, заразить домашних или попасть в лапы гестаповских ищеек. Каких трудов все это стоило, не пересказать, но разведчика на ноги поднял, обеспечив затем надежное укрытие. Уходя на фронт, благодарный гость обещал обязательно вернуться после войны. Жаль, не сложилось. Ни единой весточки с его уходом мариупольцы не получили. Видно сгинул солдат в необъятных жерновах войны.
А его свидетельство и заступничество очень даже пригодились бы. Когда Топалов в 1945-м начал ходатайствовать о льготах, не для себя - для семьи погибшего друга и руководителя подпольной организации,"органы" сурово одернули: "Такой у нас не значится!" Вот как, была смертельно-опасная борьба, мученическая смерть от фашистов, есть вдова героя, дети. Но раз не признан писарями КГБ, считай, ничего и не было! Впрочем, удивляться нечему, это же власть советская, у нее свои понятия о справедливости.
Могила геройского солдата, о котором говорилось выше, волей архитекторов оказалась закатанной под асфальт пешеходной дорожки рядом с одним из центральных гастрономов города. Никакие напоминания о том, что так не поступают даже с преступниками, не возымели отклика... Справедливости ради, подобный стиль отношения к прошлому, оказался присущ и нынешним городским властям. Они также палец о палец не ударили, чтобы выполнить свой, хотя бы христианский долг.
ОТКРЫТИЕ
И все- таки даже черные годы оккупации не обходились без радостей. Одно такое событие произошло в феврале 1943-го, начавшись, отнюдь, не весело.
В приемный покой доставили местную жительницу, молодую еще женщину, 40 лет. Муж и родственники больной умоляли дежурившего в ту смену Топалова, помочь "чем можно!" Передвигаться женщина не могла и ее занесли в палату.
Выставив посетителей за дверь, доктор приступил к осмотру. Диагноз был безжалостным - рак желудка последней стадии. Родственникам Петр Дионисович объявил об этом прямо, согласившись только попытаться облегчить страдания обреченной.
Но беда не ходит одна. Два или три дня спустя, дежурная медсестра /между прочим, опытный, квалифицированный медик/ по недосмотру ввела больной обезболивающее нестерилизованным шприцем. И заражение не заставило себя ждать. К утру пациентка уже "горела", температура, под сорок. Петр Дионисович, узнав в чем дело, конечно, хорошо "пропесочил" медсестру и тут же приступил к диагностированию новой болезни. Анализы и осмотр привели его к заключению, что заражение достаточно легко поддается излечению, а этот вид болезнетворных микробов хорошо изучен. Трудность состояла в ином - достать в условиях оккупации драгоценные лекарства. Но, к счастью, их удалось быстро найти.
Четыре дня доктор провел в палате, не считаясь со временем, четыре дня с затаенной тревогой следил за ходом болезни. И она стала отступать. Температура, терзавшая женщину, ушла, а затем настало и время чудес. Больная, еще неделю назад выглядевшая старухой, словно помолодела, появился аппетит, порозовели щеки. Дальше - больше, Топалов с изумлением обнаружил, что метастазы, мертвой хваткой опутавшие все тело, начали "рассасываться", а чудеса продолжались. Где-то, через неделю, больная начала вставать и попросила больше не делать ей обезболивающих уколов. Еще полторы недели - и симптомы рака практически исчезли.
Надо было видеть восхищение родственников, когда женщину, здоровую, жизнерадостную выписали из больницы. Впрочем, любой на их месте чувствовал бы тоже самое. А доктору впору было развести руками: произошедшего он и сам еще не осознавал.
ВТОРАЯ ПОБЕДА!
Вот тогда и встал перед ним вопрос, что это: случайность, совпадение или закономерность? Тщательно проанализировав все, что случилось, Топалов пришел к выводу - новая болезнь, а точнее болезнетворный микроб, оказался необычайным врагом для раковой опухоли, колоссально умножив защитные силы человеческого организма. Но проблем его применения оставалось еще море. В какой степени от возраста человека, например, зависит успешное инфицирование, сможет ли искусственное заражение справиться с болезнью других органов и т.д.? А как проверить? На живых людях такие опыты доктор не ставил и не собирался ставить. Однако в дело вмешался случай.
B больницу поступил больной, молодой еще человек 30 лет. Диагноз безнадежный - рак легких. Между прочим, медицинская статистика утверждает, что с таким диагнозом из миллиона больных выживают один-два. Стадия болезни тоже оказалась, как сейчас говорят, неоперабельная. Парень с постели не вставал, лечили его только обезболивающим. Поразмыслив, что терять нечего, а время уходит, Петр Дионисович предложил молодому человеку шанс. Откровенно предупредил и о том, что новый метод лечения нигде не опробован и больше строится на догадках да предположениях. От парня он услышал то, что ожидал: "Доктор, я вам верю !"
"Заражение" прошло без проблем и вновь Петр Дионисович, считай почти пять дней, не покидал палату. Как и в предыдущем случае, новый недуг удалось достаточно просто подавить. С огромным напряжением доктор следил, что произойдет дальше… И чудеса повторились. Спустя несколько дней, пациент признался, что ему намного легче. Лишним тому подтверждением стало объективное уменьшение метастаз. Еще неделя: проявились отчетливые признаки оздоровления, больной начал вставать, с аппетитом ел все, что приносили родственники. Буквально на глазах в него, словно вливались новые силы. А через месяц в медицинской карточке парня появилась такая долгожданная запись: "практически здоров".
Как опытный профессионал, доктор Топалов крепко-накрепко приказал обоим пациентам регулярно, раз в полгода, сообщать о соcтoянии своего здоровья. И такие открытки приходили от женщины в течение трех лет, а парня - пяти лет. Рецидивов страшного заболевания не наблюдалось, чувствовали они себя хорошо. Затем, правда, следы спасенных затерялись, объяснение тому было одно, слишком времена крутые стояли.
Хорошенько поразмыслив над произошедшим, Петр Дионисович понял, что его метод открывает новое направление в борьбе со страшным недугом. Как воздух, нужны были широкие клинические исследования, регулярные наблюдения и тщательная научная работа. А попробуй, сделай это "под немцем"? Пришлось, скрепя сердце, отложить планы с надеждой, что все состоится в будущем. Если, конечно, удастся дожить...
"С ФИНКОЙ В СЕРДЦЕ?.. НА ОПЕРАЦИЮ!"
Он дожил, но, наверняка, Топалову пришлось бы туго, очень туго после войны. Одна запись в анкете: "работал во время оккупации" резко портила настроение кадровиков, партийных, советских и просто "органов". Да вот, куда денешь талант и искусство незаурядного врача? Эти самые органы и предпочитали больше лечиться все-таки у не очень "благонадежного", Топалова, чем, допустим, у какого-нибудь"дуба",чья главная заслуга была в том, что успел унести ноги в эвакуацию. А мариупольский хирург, и впрямь, творил неслыханное.
Летом 1946-го в больницу доставили молодого парня с финкой в сердце /что-то хлопцы не поделили меж собой/. "Немедленно в операционную - распорядился Петр Дионисович - приготовиться к операции!" Как он там управился с финкой, какие секреты применил, но операцию провел блестяще. Парня вытащил с того света. "Молодцы, что не трогали нож - похвалил он друзей спасенного - Тогда мне уже нечего было бы делать!"
И года не прошло, снова поразил город. Из заводского цеха в больницу привезли рабочего. Ему только что на станке отрезало палец руки. "Будем оперировать!" - решил Топалов и приступил к делу. Колдовал он несколько часов, но добился своего, пришил палец. Уговорил знакомого инженера, который придумал и изготовил специальный фиксатор, а потом месяц за месяцем следил за процессом приживления, пока палец не заработал, как будто ничего не было. Разве что шрам небольшой остался... Нелишне заметить, дело происходило в 1947-м, тогда как такие операции стали практиковаться только с конца семидесятых годов.
Ну, а что же с новым методом лечения раковых заболеваний? О нем Петр Диониисович не забыл, да вот инстанции категорически потребовали никогда больше не проводить "антинаучные" эксперименты. Мало того, в том же 1947 взяли его в оборот без послаблений и сантиментов по-настоящему.
Заварилась каша с того, что Топалов сделал замечание главврачу, то есть своему шефу. Очень уж бесцеремонно тот запускал руку в больничную кассу. И главврач, специалист, звезд с неба не хватающий, но с чистой анкетой и большими способностями по части интриг, закусил удила. День ото дня атмосфера накалялась. Уже зашел разговор о чуждых для советской медицины экспериментах на людях врача Топалова, его пренебрежении партийными установками. В духе времени полетели письма от "тружеников" коллектива, где обеспокоенные трудящиеся очень настойчиво просили проверить просто ли это "заблуждение" или же продуманный вражеский выпад?
Сейчас все это кажется чушью, а тогда с разговоров и писем мостилась прямая дорога за решетку. Уяснив, что на свободе ему гулять недолго, доктор собрал рабочие бумаги и махнул в Москву. С Курского вокзала, не теряя времени, добрался до приемной Президиума Верховного Совета СССР, где с превеликими трудностями записался на прием.
СКАЗКА ОДНО - БУДНИ ДРУГОЕ
Три долгих дня ожидания Петру Дионисовичу пришлось кочевать по вокзалам, столичные гостиницы, как всегда, не принимали. И все же он, видно, родился в "рубашке" или у К.Ворошилова, Председателя Президиума Верховного Совета СССР, выдалось хорошее настроение. Выслушав "земляка", он тут же созвонился с первым секретарем Сталинского обкома. Сановному собеседнику Ворошилов попенял за плохую работу со специалистами, а толкового врача попросил серьезно поддержать. Затем, обращаясь к посетителю, сказал: "Все, о чем вы, Петр Дионисович, доложили, очень важно и интересно, но я не специалист. Давайте позвоним президенту Академии медицинских наук, пусть они вас послушают!"...
Так состоялась сказка. Никому доселе неизвестного врача немедленно на машине отвезли в гостиницу, попросив подготовиться к научному докладу. Заседание президиума АМН прошло на "ура!" Топалову долго аплодировали, велев писать кандидатскую диссертацию по теме реанимации пальца руки. Относительно его метода лечения раковых заболеваний, тоже пообещали твердую поддержку.
Что значит судьба играет человеком... Домой опальный еще вчера доктор возвращался триумфатором. Теперь даже те, кто подписывал гневные разоблачительные письма в райкомы, обкомы и прочие органы, сквозь зубы цедили, что, наоборот,"просмотрели","недооценили". Опять же оказалось, что метод Топалова по реанимации приобрел особую актуальность, о враче в срочном порядке сняли научно-документальный фильм. Вскоре Петр Дионисович блестяще защитил и кандидатскую диссертацию.
Кое-что от новинки Топалова перепало также москвичам. В центральной газете вычитал он как-то огромную хвалебную статью о маститом академике, авторе уникального метода приживления пальцев руки. Почти все было содрано с работы мариупольского коллеги. Результаты, правда, похуже, но что вы хотите: копия ведь всегда хуже оригинала.
И все-таки, как случилось, что Петру Дионисовичу не удалось реализовать свое "онкологическое" направление? А все потому. Как ни пробивал стену чиновничьего безразличия и глухоты, сделать этого не удалось. То нет средств, говорят, то не хватает нужной подписи, то не включили в план. Да мало ли, что можно придумать...
Правда, если быть точным, однажды мариуполец дождался весточки из столицы. Очень крупный онколог, академик, лауреат всего и вся предложил передать ему на рецензию пакет документов. Иными словами, захотелось москвичу "без напряга" погреть руки на чужих трудах и Топалов, наученный жизнью, отказался от такой чести.
А мир на месте не стоит. В начале девяностых появилось сенсационное сообщение о болгарском враче, который добился вроде бы схожего результата, инфицируя онкологических больных туберкулезом. Тогда автор этих строк поинтересовался у Топалова мнением на сей счет. "Ну, туберкулез болезнь серьезная,- ответил он - если его запустишь, проблем не оберешься... Да и вообще я не верю, чтобы больной с уже ослабленной иммунной системой мог перенести еще и такие испытания"...
Что же дальше? Пока ничего. С онкологическими заболеваниями борются хирурги, опухоль атакуют радиацией, химией. Промелькнула даже информация о методе разогрева больного до запредельных температур. К сожалению, в колоссальной на сегодня отрасли онкологии нет места, быть может, самому эффективному,- открытию доктора Топалова.
© Copyright: Виктор Фаустов, 2006
http://www.proza.ru/texts/2006/11/27-102.html
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
