Паразитарная теория рака

Не так давно существовало мнение, что советские суды были напрямую зависимы от КПСС. Скорее всего, так оно и было. Но какова была их степень зависимости?
Сравнивая сегодняшнюю практику российских судов и практику судов советской эпохи, приходишь к выводу о том, что большинство уголовных дел, рассматриваемых в советский период, разрешались, так или иначе, в соответствии с законом. Судебные акты, особенно судов высших инстанций, имели железную логику и здравую юридическую мотивацию.
Этого нельзя сказать про судебные акты нашей современности. При прочтении сих документов трудно уловить логическую цепочку, благодаря которой современные служители закона приходят к выводам о виновности лица.
По крайней мере, в советское время было известно, от кого и чего имели зависимость суды. В наши дни, когда Конституция и ряд других законов провозглашают полную независимость судей ото всего, кроме Закона, очевидна тотальная несостоятельность фундаментальных принципов уголовного судопроизводства (и не только уголовного).
Все больше и больше приходишь к выводу о том, что наши суды действительно независимы от принципа законности при производстве по уголовному делу. Конституция прямо указывает, что доказательства, полученные с нарушением федерального закона, признаются недопустимыми доказательствами.
В судебных же актах данное конституционное предписание спокойно преодолевается правоприменительным ноу-хау XXI века, таким как заурядная «техническая ошибка» при закреплении доказательств. Но высшим пилотажем оправдания нарушений закона при получении доказательств, одобренным Пленумом Верховного Суда, является ноу-хау «несущественности» этих самых нарушений.
В результате чего наши современные служители Фемиды без всякого угрызения совести признают явно недопустимые доказательства, то есть доказательства, добытые с нарушением закона, допустимыми доказательствами, то есть признают повсеместные процессуальные нарушения «несущественными». Не правда ли, своего рода палочка-выручалочка. Вот уж точно, судебные технологии XXI века просты и эффективны при отправлении правосудия.
Если показания подсудимого не являются признательными, идут вразрез с линией обвинения, то этот недостаток судами легко устраняется простой и незатейливой мотивировкой: «К показаниям подсудимого суд относится критически, расценивая их как способ защиты с целью избежать уголовной ответственности».
Опять все просто и ясно! Тот, кто находится на скамье подсудимых, преследует только одну единственную цель – избежать уголовной ответственности. Ну, это же логично. А ссылка на «способ защиты», как нечто негативное, вообще звучит невменяемо из судейских уст, в то время, как каждый имеет конституционное право на защиту.
Таким образом, можно прийти к единственному мнению, что современные российские суды совершенно независимы от принципов законности, уважения чести и достоинства личности, неприкосновенности личности, охраны прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве, неприкосновенности жилища, тайны переписки, телефонных переговоров, почтовых и телеграфных сообщений.
Современные суды независимы от принципа презумпции невиновности, поскольку все сомнения в виновности обвиняемого, которые не устранены в ходе судебного разбирательства, зачастую толкуются исключительно не в пользу обвиняемого. А обвинительные приговоры основываются на предположительных выводах судей, слегка подкрепленными сомнительными косвенными доказательствами.
Современные суды независимы от принципа состязательности сторон, который не относит суд к органам уголовного преследования, поскольку на практике суды занимают исключительно сторону обвинения и работают с прокурорами в одной связке. Это «незначительное» отклонение от буквы закона оправдывается «незыблемыми» целями борьбы с преступностью и неотвратимости наказания. Наказание действительно должно быть неотвратимым. Но наказание кого? А того, кого судят. У нас просто так никого суду не предают. Невиновных – не бывает. Бывает слабая доказанность вины. Но эта недоработка следствия и обвинения вполне устранима судами.
Наши суды независимы от принципа равенства стороны обвинения и стороны защиты перед судом, поскольку прокуроры имеют неписаное право устремляться до начала судебного заседания в кабинет судьи и совместно планировать ход судебного процесса. В свою очередь, любой контакт адвоката с судьей расценивается как признак дурного тона в лучшем случае, как коррупция – в худшем. Правильно, у суда и защитника разные цели. Одни искореняют преступность, другие ее «покрывают». К сожалению, таково общественное мнение.
Уголовное судопроизводство имеет своим назначением как защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, так и защиту личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод. Уголовное преследование и назначение виновным справедливого наказания в той же мере отвечают назначению уголовного судопроизводства, что и отказ от уголовного преследования невиновных, освобождение их от наказания, реабилитация каждого, кто необоснованно подвергся уголовному преследованию.
Вышестоящие суды, пользуясь своей независимостью ни от кого и ни от чего, зачастую уничтожают всякую надежду обвиняемых и осужденных на объективный и справедливый пересмотр процессуальных действий и решений, «засиливая» сомнительные постановления и приговоры нижестоящих независимых судов.
Почему наши суды независимы от указанных выше принципов и в целом от закона?
И все-таки они зависимы, но явно не от нас с вами. Тогда от кого?
Послесловие
Сегодня ко мне обратился человек, который незаконно отсидел лишние 8 месяцев в колонии общего режима. По приговору суда от 29 июня 2010 года ему назначено наказание в виде лишения свободы сроком на 1 год в колонии общего режима. В приговоре судья указал, что необходимо исчислять срок наказания с 29 июня 2010 года (то есть с момента провозглашения). Но почему-то забыл судья, что в соответствии со ст. 72 УК РФ осужденному необходимо зачесть в срок отбытия наказания время задержания в порядке ст. 91-92 УПК РФ и время содержания под стражей по настоящему делу в качестве меры пресечения с 1 октября 2009 года по 28 июня 2010 года включительно.
Множество жалоб направил в различные инстанции обратившийся ко мне человек, в том числе, и в суд о приведении приговора в соответствие с законом. Но всюду следовал отказ. Формулировка отказа была краткой, без приведения каких-либо логически здравых, основанных на законе мотивов: «Приговор Курганского городского суда является законным и обоснованным. В удовлетворении ходатайства осужденного – отказать». Но где здесь законность??? Где обоснованность??? Неужели и остальные судьи, как районного звена, так и вышестоящие, настолько слепы, что не видят элементарное нарушение закона. Правила о зачете в срок отбывания наказания времени задержания и содержания под стражей известны любому студенту-третьекурснику юридического факультета. Верховный суд вернул ходатайство без рассмотрения с формулировкой о подведомственности подобных дел суду районного звена.
И вот – Чудо свершилось! Когда срок отбывания наказания уже истекал, городской суд привел в соответствие с законом приговор от 29 июня 2010 года. Зачел время задержания и содержания под стражей в срок отбытия наказания. Но вот только, с учетом вступления в силу (10 дней) данного постановления суда, срок отбытия у обратившегося ко мне гражданина уже и так подошел к концу. Освободился он день в день, как предписывал это «ошибочный приговор».
Как вы считаете, это судебная ошибка? или это судебный беспредел? Мог ли судья с 15-летним стажем работы так ошибиться? А могли ли вышестоящие судьи не заметить этой «ошибки»? И что вообще значит словосочетание: «Судебная ошибка»? Разве может судья ошибаться, в то время, когда он вершит правосудие, решает судьбу человека?
Ведь налицо факт незаконного лишения свободы в течение 8 месяцев. Отца, заточившего своего нерадивого ребенка-наркомана под домашний арест в изолированной комнате, осуждают по ст. 127 УК РФ – незаконное лишение свободы. Это считается преступлением. А судья, который отмерил человеку лишние 8 месяцев тюрьмы, всего лишь допустил «ошибку». Может и действительно, допустил ошибку. Но почему эту ошибку никто не видит. Ни прокурор, ни судьи. Осужденный им сам напоминает в своих многочисленных ходатайствах; «Граждане судьи, обратите внимание, ошибочка вышла…» А в ответ: «Сиди спокойно! Ошибок в суде не бывает!»
Почему, даже когда суды кассационной инстанции, соглашаясь (крайне редко) с доводами кассационной жалобы осужденного или его защитника, в своих определениях пишут: «Суд первой инстанции ошибочно(?) квалифицировал действия…» «Ошибочно пришел к выводу о виновности… и т.п.» Почему не пишут: «Суд нарушил закон», «Суд допустил преступную халатность», «Суд преступно пошел на поводу общественного мнения или указания сверху» Почему?
И все-таки, прошу ответить на этот вопрос:
«Судебная ошибка» или «Судебный произвол»?
*Этот вопрос касается также сторонников смертной казни в России. Тех, кто с пеной у рта доказывает ее необходимость, радея за социальную справедливость