Операция убьет Абдулова
Врач израильской клиники «Ихилов» рассказал всю правду о страшной болезни Александра Гавриловича
Хирурги в Израиле не решились оперировать Александра Абдулова. Болезнь зашла так далеко, что он мог умереть прямо под ножом.
Медики оставили окончательный выбор за пациентом. И Абдулов вернулся в Россию, чтобы проститься с близкими и с родным театром.
Мы публикуем сенсационное интервью врача израильской клиники «Ихилов» о том, как лечили великого артиста. По просьбе онколога не указываем его имени. Только на таких условиях медик решился сообщить все подробности.
– Каково было состояние здоровья Абдулова на момент осмотра в Израиле?
– На момент поступления в отделение – жалобы на сильные боли в спине и в брюшной полости, повышенную утомляемость, общую слабость, потерю веса. Это типичное состояние для страдающих онкологическими заболеваниями подобного рода. В дальнейшем осмотры были ежедневными. Они выявили небольшую положительную динамику в состоянии пациента.
Процесс лечения в «Ихилов» можно разделить на 2 части: до получения результатов биопсии и после них. Биопсия – это анализ тканей органа. Она дает максимально точный ответ о характере опухоли: является ли та злокачественной или нет.
Теоретически опытный врач, проводящий полостную операцию, какая была сделана Абдулову незадолго до приезда в Израиль, по тем или иным признакам, а также по результатам некоторых анализов может поставить предварительный диагноз. В медицинских документах, присланных в «Ихилов» еще до поступления Абдулова на лечение, уже предполагалось то, что его заболевание является онкологическим. Именно поэтому Абдулов был помещен в отделение внутренних болезней, а не, скажем, в ортопедическое.
– Знал ли Абдулов об этом диагнозе до приезда в Израиль?
– До получения результатов биопсии точного диагноза не знал никто. Однако картина заболевания и результаты других анализов предполагали онкологию. Абдулов знал о том, что это, скорее всего, рак.
– Какое лечение проводилось?
– До получения результатов биопсии, анализ которой занимает несколько недель, лечение сводилось к общей терапии и поддержке организма больного, а также к дополнительным проверкам и анализам. После получения результатов биопсии и постановки окончательного диагноза (рак легкого, 3 я стадия) были рассмотрены несколько способов лечения, в том числе самый радикальный. А именно – удаление пораженного участка легкого.
– СМИ сообщали о 4 й, самой последней стадии.
– В Израиле принята 3 ступенчатая градация степеней онкологических заболеваний. 3 я, последняя – самая тяжелая. В Европе врачи пользуются 4 ступенчатой системой. Скорее всего, по аналогии или для большей понятности, если хотите, для усиления эффекта, некоторые русскоязычные СМИ писали о 4 й степени. Начальную стадию можно было бы сравнительно без труда выявить при регулярных проверках организма — если бы Абдулов регулярно навещал даже участкового терапевта.
Риск
– Почему в Израиле не была сделана операция?
– Операция рассматривалась как самый радикальный способ лечения. Было решено, что сначала будут применены менее радикальные, но не менее эффективные методы, такие, как химиотерапия. Учитывая тот факт, что в российских клиниках эта процедура также широко применяется, пациент принял решение проходить дальнейший курс лечения в российской клинике.
Никакой срочности в его отъезде не было. Он был запланирован за несколько дней и проходил без спешки и повышенной секретности. Разумеется, что больница предоставила пациенту для передачи российским врачам всю медицинскую документацию.
Теперь, насколько мне известно, Абдулов намерен выслушать мнение российских врачей и уже после этого принять окончательное решение: делать химиотерапию или операцию. По результатам первого курса химиотерапии должно быть принято дальнейшее решение: продолжить ли химиотерапию дальше, сделать операцию или прекратить лечение.
Эффективность химиотерапии на начальных стадиях онкологических заболеваний очень высока. Она несколько снижается на более серьезных стадиях болезни, однако по-прежнему является эффективным средством, останавливающим или замедляющим рост опухоли и метастаз.
– У Абдулова есть метастазы? Куда они проникли?
– Именно их наличие и явилось основной причиной переноса операции в разряд способов лечения, которые рекомендованы к применению в последнюю очередь.
– Если бы операция была сделана, насколько бы она оказалась эффективной?
– Полостная операция – травматичный способ лечения. Для ослабленного организма она может оказаться гибельной. Пока хирурги не в состоянии удалять кому-либо метастатические злокачественные опухоли на такой стадии, гарантируя удаление всех злокачественных клеток из организма пациента, то есть эффективность операции является минимальной. Операция рекомендована при условии, что опухоль прекратила свой рост, инкапсулировалась, а метастазы исчезли. Либо таковую проводят, когда все другие возможные методы оказались неэффективными. При той картине, что наблюдалась мною в течение последних двух недель, я отказался от оперативного вмешательства, которое попросту ничего бы не изменило, а лишь ослабило бы организм пациента.
Полет
– Было ли рекомендовано Абдулову продолжить лечение в Израиле, дабы избежать перелета самолетом в Москву?
– Мы, безусловно, рекомендовали продолжить лечение. Что же касается запрета или разрешения на перелет, то таковые могут быть даны нами исключительно в качестве рекомендации.
Разумеется, он сообщил нам о своем желании вернуться в Москву самолетом. В идеальной ситуации он не получил бы такого разрешения. Однако поскольку в данной ситуации играют роль и некоторые другие факторы (например, финансовые, связанные с оплатой лечения в Израиле), разрешение им было получено. При этом Абдулов и его супруга были поставлены в известность (и письменно подтвердили этот факт) о возможных немалых рисках подобного перелета.
– Для Абдулова была приготовлена VIP-палата?
– Таковых в израильских больницах не существует. Абдулов был госпитализирован в отделение внутренних болезней «вав» («вав» – это буква ивритского алфавита). Это отделение находится в новом корпусе больницы. Оно более комфортное, просторное, нежели некоторые другие отделения. Это, пожалуй, единственное отличие. У него была обычная двухместная палата (санузел, телевизор за дополнительную плату), в которой он лежал один.
Учитывая тот факт, что в Израиле Абдулова сопровождала его супруга, которая арендовала номер в гостинице клиники для себя, на несколько часов в день он покидал свою палату, отправляясь к жене.
Ближе к концу лечения, когда уже было четко известно, что дальнейший курс лечения пациент намерен продолжить на родине, и уже утряслись технические детали, связанные с перелетом в Россию и дальнейшей госпитализацией, он практически все время проводил в номере у супруги. Почти все свои передвижения по комплексу больницы из-за сильных болей и слабости Абдулов был вынужден совершать на коляске.
– Как относился персонал к Абдулову?
– Никаких специальных инструктажей для персонала не проводилось. Однако все – и врачи, и медсестры (русскоязычные сразу же, а коренные израильтяне чуть позже) – поняли, что к этому пациенту привлечено особое внимание посторонних. С самого первого дня информцентр больницы (отделение) «атаковали» журналисты и фотографы, являвшиеся лично, а также звонившие в больницу, отправлявшие факсы и т.п. Для спокойствия как Александра Абдулова, так и других пациентов, находившихся в отделении, персоналу и службе безопасности больницы было рекомендовано обращать особое внимание на посетителей отделения, которые могли бы создать беспокойство как для пациентов, так и для врачей.
Никаких серьезных инцидентов отмечено не было. Все письма, факсы, записки, цветы, подарки, письменные просьбы о встрече, поступавшие в отделение на имя Абдулова, в непременном порядке передавались ему или его супруге.
Помимо врачей право беспрепятственного входа в его палату было у его супруги и пары их друзей (имена и гражданство их мне неизвестны, однако они неоднократно появлялись на снимках папарацци в российской прессе). Видел я Марка Захарова. Был свидетелем телефонного разговора, когда разрешения навестить Абдулова просили для своего босса секретари вице-премьера правительства Израиля Авигдора Либермана. Питание в израильских клиниках достойное. Пациенты никогда на него не жалуются. Разнообразное меню, вкусные блюда… В комплексе «Ихилов» есть множество магазинов, киосков, кафе, супермаркетов, в которых можно покупать все что угодно. От супругов Абдуловых персонал нашей больницы (среди которых много русскоязычных иммигрантов из бывшего СССР) не получал никаких нареканий на уровень обслуживания, а также качество еды. Такой штатной единицы как нянечка или санитарка в израильских больницах не существует. Никаких сиделок Абдулову не требовалось.
Затраты
– Сколько стоило лечение? Кто за него и как заплатил?
– Эти детали мне неизвестны. Не думаю, что стоимость его лечения превысила западноевропейские стандарты. 1200 1500 долларов США в день, которые включают в себя необходимое для онкобольных лечение, анализы, консультации и т.п. Поскольку операция не проводилась, вряд ли финальный счет был больше. Замечу, что я ни разу не слышал жалоб от Абдулова на дороговизну лечения в Израиле.
– Каков Абдулов и его супруга в общении с врачами, медсестрами?
– Обычный, очень дружелюбный, оптимистично настроенный человек. Оптимизм, поверьте мне на слово, весьма важное качество, играющее кардинально важную роль в процессе лечения. Александр боролся за жизнь, у него боевой дух, направленный на борьбу с болезнью. Были жалобы на то, что он курил в палате, а это категорически запрещено, но ситуация была разрешена мирно. В израильских гостиницах принято оставлять чаевые горничным. Но в процессе пребывания в номере и покидая гостиницу (это не столько жалоба, сколько просто услышанная случайно от горничной фраза), Юлия Абдулова ни разу не оставила чаевые, хотя в большинстве своем израильские горничные – выходцы из бывшего СССР. Ей было просто не до этого…
Лев Николаев
http://news.mail.ru/society/1444720/
КОММЕНТАРИИ:
http://news.mail.ru/society/1444720/comments/
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
