Чемпионы растут не на дрожжах, а на сметане.
http://werigo.ru/endogenik/index.php?topic=60.0
Виктор Елисеевич ДЬЯКОВ
Всего лишь сметана
Рассказ
Претендент родился в 1929 году в Прибалтике. Его отец и мать были крупными, здоровыми, с детства хорошо питающимися людьми. Родители отца жили на хуторе и вели своё хозяйство. Они снабжали семью сына хорошими продуктами, среди которых особое место занимала сметана. То была вкусная, питательная, густая сметана, в которой стояла ложка. Такого же высокого качества были и масло, и мясо с хутора, впрочем, как и почти со всех прибалтийских хуторов.
Сметану Претендент, будучи мальчишкой, поглощал в больших количествах, ибо отличался отличным аппетитом, рос крепким, подвижным. В десять лет он смотрелся на тринадцать, а в тринадцать на все восемнадцать. Но когда ему было тринадцать, Прибалтику оккупировали немцы, и такая внешность провоцировала вполне естественные для того времени вопросы: почему молодой здоровый парень шляется без дела, не воюет, или, на худой конец, не отправлен работать в Рейх? От греха его отправили на хутор. И там он ел любимую сметану "вёдрами". Кругом бушевала война, людей убивали, калечили… люди голодали. Впрочем, Прибалтика не голодала. Хуторское сельское хозяйство успешно решало продовольственную проблему даже в условиях войны и оккупации.
Когда война кончилась и Прибалтика стала советской, мощный юноша занялся боксом, и быстро добился успехов. Он являл собой само физическое совершенство и буквально подавлял на ринге соперников. В двадцать лет он, не находя равных себе на родине, поехал в Москву, чтобы провести бой с самым сильным боксёром своей новой страны, со знаменитым русским Чемпионом.
Чемпион родился на десять лет раньше прибалта. Его родители тоже были крупными и хорошо питались. Но когда он родился, отца в живых уже не было - тогда в России часто убивали тех, кто хорошо жил и ел досыта. Матери пришлось тяжело работать, отказывать себе, чтобы прокормить сына, ведь он рос быстрее сверстников и пищи ему требовалось много. Он тоже очень любил сметану.
Но в Советской России сметана была редкостью и только разбавленной, и он, если матери удавалось её добыть, никогда не мог наесться ею вдоволь. Однако его талант кулачного бойца был настолько велик, что на ринге он не ощущал недополученного в детстве питания. Да и как было ощутить - ведь он сражался со своими соплеменниками, которые тоже выросли на разбавленной сметане, молоке, недоедали масла, мяса.
Правда, на ринге он крушил не только своих, приходилось и зарубежных. Но иностранцев он на голову превосходил талантом, бил их, хорошо кормленых, весом по сто и более килограммов, сажал на пятую точку. В тридцатых и сороковых годах он не встречал себе равных нигде.
Когда они сошлись на ринге, Чемпион и Претендент, первый был на вершине славы, про его нечеловеческой силы удары ходили легенды, не выиграть, а просто выстоять против него все три раунда даже лучшие боксеры страны считали большой удачей.
Тогда боксёрские поединки устраивались в Цирке. В тот вечер Цирк был заполнен до отказа. Народ, не избалованный зрелищами, пришёл на бои боксёров, и в первую очередь - на заключительный поединок тяжеловесов. Конечно, пришли посмотреть на Чемпиона. Никто не сомневался, что он одержит очередную победу, и обязательно нокаутом, и, скорее всего - в первом раунде. Его соперника, молодого Претендента, в Москве никто не знал, и потому ему отводилась незавидная роль "мальчика для битья".
В стране, и тогда, и потом, к Прибалтике относились настороженно, с недоверием: в Союз только в сороковом году вступили, "зелёных братьев", немецких приспешников, только-только из лесов выкурили, да и народ в этом не по-советски ухоженном, чистом краю даже не пытается изображать пламенную любовь к Советской власти. Потому и жаждал московский болельщик увидеть, как Чемпион вышибет дух из этого изнеженного сопляка. Почему-то после победы в той войне в России утвердилось общественное мнение, что на Западе люди и морально и физически намного хлипче советских, то бишь русских. Ну, уж, а в кулачном бою - тем более…
Чемпион появился на ринге под гром оваций, но сам был хмур. Широкий, с голым бритым черепом, он не был привлекателен внешне и скорее олицетворял грубую физическую силу, нежели благородного бойца Угрюм он был оттого, что в некоторой степени потерял вкус к тому, что умел лучше всех в стране - к боксу. В Союзе равных соперников ему не было, а за рубежом…
Ему уже было тридцать, и не за горами время, когда придётся сходить с ринга. Чемпион хотел успеть покорить ещё одну, последнюю "вершину". Он послал письмо Хозяину страны с просьбой разрешить вызвать на бой чемпиона мира среди профессионалов, американского негра, тоже считавшегося непобедимым. Это была мечта Чемпиона, смысл жизни его последних лет – стать первым в мире. Увы, усатый Хозяин-грузин просьбу отклонил, не желая видеть в своей стране ни малейших атрибутов капитализма, даже в виде профессионального спорта. Он любил борьбу. Бокс… кавказцы не знали в нём толка.
Претендент скинул халат. Его плечи были широки, руки мускулисты, талия относительно тонка, ноги мощные, но не тяжёлые. Мышцы играли при каждом движении. Холёный красавчик сразу вызвал неприязнь - ведь в зале большинство зрителей воевали, голодали, были ранены, больны, искалечены. Публика с нетерпением ждала, когда Чемпион начнет бить, а то и калечить его, бессовестно красивого и здорового для такого тяжёлого времени.
На Чемпиона соперник не произвёл впечатления, не увидел он в нём чего-то особенного. Сам он никогда не слыл красавцем.
Чемпион выходил на ринг и доказывал всем, что у него есть то, что с лихвой компенсировало и недостаток роста, и длины рук, и всего прочего. Удары... невероятной резкости и силы, свинги, хуки, джебы... Таким ударам нельзя научиться, натренировать, ими его наделил Бог, так же, как и свойством наковальни, невосприимчивости к ударам противника. С годами к этому добавился опыт, умение менять темп боя.
Претендент был наслышан о нечеловеческих ударах Чемпиона, но не боялся. Удар ведь надо суметь провести во время боя, а он верил в свою подвижность, технику, его было очень трудно "достать". К тому же в Прибалтике он тоже не встречал даже приблизительно равного себе, победы давались легко, непринужденно. Он побеждал и ровесников, и боксёров старше себя. Они все быстро уставали, не выдерживая предложенного им темпа.
К третьему раунду он делал с ними всё, что хотел, оставаясь совершенно свежим, легко "танцевал", передвигался так, будто обладал весом "пера", а не имел под сто килограммов – много хорошей сметаны съел он, много энергии было закачано в его организм, чудо-организм, каковым тоже награждает сам Бог. Потому он не сомневался, что и этот старик-чемпион наверняка выдохнется к третьему раунду и чемпионом станет он, молодой, красивый, талантливый.
Они не видели друг друга в деле, были спокойны и уверены, не сомневаясь в успехе. Претендент даже в самых смелых фантазиях не мог предположить - что за удар у Чемпиона, а тот - насколько вынослив его молодой соперник. Если бы знали... Наверное, вели бы себя тогда no-другому и бой бы не получился таким необычным, зрелищным, о котором потом говорили и помнили долгие годы.
С ударом гонга Претендент завёл свой обычный "танец" с имитацией движений туловища и постоянной работой выставленной вперёд левой руки. Чемпион, напротив, начал с ленцой, передвигаясь вроде бы неуклюже, по-медвежьи. Со стороны казалось, что он значительно тяжелее, медлительнее соперника. На самом же деле Чемпион, будучи ниже ростом, весил девяносто килограммов, а Претендент - девяносто пять.
Короткие прямые левой Претендента, джебы, сразу же стали достигать цели, тем более Чемпион стоял, казалось, совершенно открытым. Но эта своеобразная стойка в то же время почти не позволяла достать его туловище и челюсть, а только выставленный вперёд, словно дразнящий соперника, лоб. Именно лоб и бомбардировали перчатки Претендента. Прошло не более полуминуты, а он уже не менее десяти раз достал лоб противника, не пропустив ни одного удара в ответ. Чемпион, однако, будто не чувствовал этих ударов, способных, наверное, свалить быка.
Он по-прежнему лбом вперёд шёл на соперника, по-звериному крадучись и... не бил. Претендент всё более заводился, бил и справа и слева, прямыми и боковыми. Когда в очередной раз он собирался провести правый прямой, Чемпион до того даже не пытавшийся отвечать, вдруг "взорвался".
- Свингом двинул! - восхищенно выдохнул, словно один человек, весь Цирк, и тут же воздух всколыхнули аплодисменты.
Длинный боковой справа в челюсть, свинг, коронный удар Чемпиона прервал атаку Претендента. Обычно после такого удара среднего противника уносили в раздевалку без признаков жизни, тех же, кто покрепче, приводили в чувство на ринге, но только после отсчёта рефери и с помощью нашатыря.
Претендент не понял, что произошло. Вот он весь вложился в удар, стараясь ещё раз достать этот чугунный лоб… Он даже боль почувствовал не сразу, настолько быстр, искромётен был этот встречный удар: огни, зрители, канаты ринга... всё перевернулось вмиг, его ноги взлетели, а нос в следующее мгновение нюхал пахнущий канифолью пол.
Если бы удар застал его на краю ринга, он наверняка перелетел бы через канаты и угодил в зал к зрителям или прямо на судейский стол. К счастью, он был в середине, что позволило приземлиться в углу. В горячке Претендент сразу же вскочил, всем видом показывая судье, что готов продолжать бой. Рефери смотрел с сочувствием и, покачав головой, жестом дал понять, чтобы он обтёр касавшиеся пола перчатки о трусы.
Чемпион спокойно пошёл в свой угол. Он не сомневался, что бой закончен, после таких его ударов не вставал никто. Всё получилось как надо - парень сразу "клюнул" и, что называется, попался.
В углу Чемпион обернулся... Невероятно, соперник уже был на ногах, даже не на колене, а на обеих ногах, и прыгал. О пропущенном страшном ударе напоминало лишь то, что он тряс головой, как после лёгкого сотрясения. Пока рефери считал, он совсем оправился.
- Ты смотри, западный, а крепкий...- удивлялись в зале. – Ну, ничего, сейчас ещё схлопочет.
Молодецкий вид соперника слегка разозлил Чемпиона. Он двинулся вперёд, как танк, чередуя одиночные удары с сериями. Претендент защищался технично, но спасения не было ни в нырках, ни в уклонах, ни в "танце". Загнанный в угол, он ушёл в глухую защиту. Чемпион пробил и её, нанеся сначала два мощных удара по плечам, от которых перчатки Претендента чуть опустились, на мгновение открыв лицо.
Этого оказалось достаточно, чтобы короткий боковой, хук, попал прямо в нос. На этот раз подстраховали канаты, потому лететь не пришлось, но запах канифоли от пола был тот же. Новым же было ощущение мокроты под носом. Секундант жестикулировал, чтобы он не вставал сразу. Претендент и сам не собирался этого делать. Он встал на колено и ждал, когда рефери откроет счёт, а потом осмотрит его нос.
Чемпион не сомневался, что соперника нужно добить в этом раунде, до конца которого оставалось уже менее полуминуты. Но тот, удивительное дело, после второго нокдауна выглядел едва ли не свежее, чем после первого. Теперь он не просто защищался, он контратаковал. Чемпион призвал на помощь весь свой опыт. Секунд за пятнадцать до гонга он опять сумел загнать соперника в угол, и, предваряя попытку снова уйти в глухую защиту, достал его в корпус, по печени...
Это был очень болезненный удар, но Претендент, скривившись от боли и, сделав несколько глубоких вдохов-выдохов, и на этот раз встал. В концовке раунда он, не желая вновь оказаться на полу, вошёл в клинч и провисел на Чемпионе эти последние секунды.
В перерыве Претендент не сводил глаз с противоположного угла ринга, со своего соперника. Он впервые встретил человека, который мог своими кулаками швырять его по рингу, как тряпичную куклу. Он на своей шкуре почувствовал вычитанное когда-то у Лондона выражение: "в каждом кулаке по нокауту".
Он почти не слышал советов секунданта, лишь спросил:
- Нос не сломан?
- Что я, рентген?.. Может, того, полотенце выбросим? - осторожно осведомился секундант.
- Нет. Сколько продержусь, столько продержусь.
- Смотри... Не убьёт, так искалечит. Ему не впервой...
Чемпион тоже смотрел на своего соперника мрачно, исподлобья. Такого противника у него никогда не было, никто ещё не выдерживал от него трёх нокдаунов. Нет, конечно, случалось, что его соперники дотягивали до конца боя. Но те не дрались, а бегали от него по рингу или висли на нём все три раунда, не давая наносить акцентированные удары. Этот бился честно, пропускал страшнейшие удары, падал... но удивительно легко вставал и отходил от потрясений.
Во втором раунде Чемпион уже не стремился, во что бы то ни стало завершить бой одним ударом. Он методично "обрабатывал" соперника со средней и ближней дистанций, бил и бил...
Претендент много двигался, старался избегать углов ринга. За минуту отдыха он полностью восстановился и демонстрировал во всём блеске свой "танец". Необъяснимая свежесть соперника после тяжелейших нокдаунов заставила Чемпиона полностью мобилизоваться. Он собрал воедино все свои "козыри". В середине раунда он поймал соперника на противоходе, минуя плечо, достал его челюсть слева - удар Чемпиона левой чуть уступал по силе только одной правой в стране, его собственной правой. Претендент в очередной раз отправился нюхать пол.
Чемпион уже не сомневался, что соперник вновь встанет.
Так оно и вышло, рефери отсчитывает до восьми и командует: "бокс". Зал, словно замер в недоумении: их любимец раз за разом повергает этого лощёного молодчика на пол, а тот наподобие ваньки-встаньки встаёт с исключительным проворством, а не лежит, раскинув руки, как и положено "квёлому" западному человеку, отведавшему русского кулака. В конце второго раунда Чемпион снизу провел апперкот, попав в солнечное сплетение. Претендент упал, но не задохнулся. Напротив, встав, он нашёл в себе силы пойти в атаку. Чемпион был вынужден защищаться, отступать...
В перерыве Чемпион почувствовал, что устал, устал сильно и усталость не уходила. Ещё никогда он так не выматывался. Этот парень за шесть минут боя заставил его израсходовать столько сил. Он пять раз бросал его на пол ударами, которыми в других боях ломал челюсти, рёбра, лишал сознания. В отличие от Чемпиона Претендент в перерыве опять полностью восстановился. Он рвался в бой, ему надо было продержаться эти три минуты, и он чувствовал, что продержится - у него было так много сил.
В третьем раунде Претендент пошёл вперёд. Чемпион с трудом выдерживал его атаки, терпел, уклонялся, клинчевал. Зал недоумевал всё больше - впервые на их глазах били Чемпиона. У Претендента, казалось, открылось не второе, а сразу все десять дыханий. Чемпион уже просто висел на нём, придерживал, слишком низко опускал голову. Рефери не решался давать ему вполне заслуженное предупреждение за нетехничное ведение боя. Наиболее опытные зрители, знатоки бокса, всерьёз засомневались: дотянет ли Чемпион до конца боя? Он не успевал за быстрыми руками соперника, всё чаще достававшего его голову и корпус. Ко всему одна бровь Чемпиона стала кровоточить.
Развязка едва не наступила в конце третьего раунда. Претендент в прыжке достал челюсть Чемпиона. Тот отпрянул под ударом назад всем туловищем и опустил руки, явно потрясённый. Казалось, осталось ударить ещё один раз, и... Претендент вложил всего себя в повторный удар. Но... его перчатка встретила пустоту. А опущенная и вроде бы бессильная правая Чемпиона неожиданно вновь "взорвалась".
Тот же самый, что и при первом нокдауне, длинный боковой свинг, и все посланные вперед девяносто пять килограммов, и челюсть Претендента - встретились с девяностами килограммами Чемпиона, вложенными в его кулак... Претендент, словно с разбега, налетел на чугунный столб...
Цирк не рукоплескал...
Он ждал, когда Претендент поднимется. На этот раз он встал тяжело, пошатываясь. Трибуны чуть не обрушились от оваций...
После гонга Претендент подбежал к обессиленному Чемпиону и сам поднял вверх его руку - он был восхищен этим великим бойцом, счастлив и горд, что выстоял в бою против него. Чемпион же мучился в догадках. Да, ему тридцать, а сопернику двадцать. Но не так уж он и стар. Да, у соперника природные данные, невероятное здоровье. Но ведь и он всем этим одарён. Почему он смог выстоять против него, опытного, хитрого, непобедимого, выдержать шесть нокдаунов и вставать, вставать после ударов, которые могли убить обыкновенного смертного?..
И тогда и потом он не находил ответа. О том, что дело всего лишь в сметане - этого ни Чемпион, ни его современники знать не могли.
Тот бой очевидцы, знатоки бокса, помнили долго, ведь потом за полвека на отечественном ринге ничего подобного не происходило. Чемпион вскоре сошёл, а Претендент стал его преемником. Их роднили две вещи: незаурядный боксёрский талант и... невезучесть.
Как Чемпиону не пришлось бороться за звание чемпиона мира среди профессионалов, так и Претендент не смог стать Олимпийским чемпионом. Хотя вроде и имел возможность, и вполне мог стать, а не стал. Может, опять же оттого, что слишком всё хорошо было у него в детстве - сыто, счастливо, не нужно было выживать, приспосабливаться. Не научился он этому, ох как иногда нужному, "ремеслу". И на ринге он никогда до команды "бокс" и после команды "брек" соперников не бил, и ниже пояса тоже. А его, увы, били: и до, и после, и ниже... Благородным тяжело жить во все времена.
Потом настали другие времена, пришли другие чемпионы. Руководство страны никогда всерьёз не задумывалось, почему так много самых мощных атлетов выходит с Украины, из Белоруссии, Прибалтики, с Кавказа, сравнительно небольших республик Союза, а из огромной России случаются не так уж часто?
Почему по-спортивному гениальный русский силач проиграл на Олимпиаде украинцу основным достоинством которого был огромный собственный вес? На Украине всегда питались лучше, чем в России, а русский богатырь и в детстве, и в суворовском училище ел только разбавленную сметану.
Также никто не задался вопросом, почему в баскетбольной сборной Союза три самых мощных центровых ростом по двести двадцать сантиметров и весом по сто тридцать, сто сорок килограммов родом оказались из тех же Прибалтики и Украины, а в России такие как не вырастали, так и не вырастают. И всё же советские спортсмены были впереди планеты всей и на Олимпийских играх, и на мировых чемпионатах.
Куда что девалось. Хоккеисты, баскетболисты, волейболисты, штангисты... преемники тех, кто не знал поражений, почти ничего не могли выиграть. Впрочем, это были уже чисто российские спортсмены.
Те, из относительно сытых республик, отпали, так что теперь за сборные выступали в основном те, чьи отцы, матери, деды жили в Нечерноземье, Поволжье, Сибири, на Урале... там, где почти весь двадцатый век недоедали. Удивительно, что среди потомков этих несытых людей случались иной раз истинные самородки.
Болельщик, не требуй от российских спортсменов сверхуспехов, для этого необходим такой "пустяк", как два-три сытых поколения, и не в одной Москве и Питере. Ведь всё дело, образно говоря, в "сметане".
Журнал "Русский дом", № 5, 2002 год.
|
